выполнял тут небольшое задание от гуманитариев из мгу :)

[RenaissanceArt]

Какова роль помощников в преодолении культурно-языковых барьеров – учителя иностранных языков, переводчика, комментатора? Миссионеры, несущие мир и дружбу народам, или представители «пятой колонны», проводники чужих идей, разрушающих национальную идентичность народа?

Ответ на вопрос, вынесенный в заглавие задания, не может быть сколько-нибудь Ответ на вопрос, вынесенный в заглавие задания, не может быть сколько-нибудь объективно-содержательным, если заранее не оговорить, что можно считать положительной и отрицательной ролью. Эмоции (сами эмоции, а не их биохимический генезис) - объект изучения лишь очень небольшого числа наук (преимущественно психологии и смежных общественных наук вроде политологии, когнитивной географии и пр.); оценка же какого бы то ни было исторического или культурного феномена носит в первую очередь эмоциональный характер, что снижает ее информационную ценность: одно событие у разных людей может рождать различные (в том числе противоположные) психофизиологические процессы.

Таким образом, необходим критерий, позволяющий оценивать деятельность переводчиков и подобных им специалистов. Единственно верным критерием представляется оценка изменения объема информации: ее увеличение я предлагаю условно считать положительным явлением, ее уменьшение - отрицательным. Именно "условно", так как сами по себе процессы исчезновения языков, утраты национальной идентичности, отказа от культурных шаблонов нет смысла оценивать положительно или отрицательно - это объективные исторические процессы. Даже более того, можно выдвинуть гипотезу, что каждый язык рано или поздно исчезнет (в силу тепловой смерти Вселенной, биологической эволюции человека, в результате которой наш вид освоит телепатию, или же элементарной культурно-экономической ассимиляции со сторону более агрессивной и масштабной культуры). Подобная гипотеза выглядит весьма правдоподобно, следствием может стать спокойное или даже равнодушное отношение к исчезновению языков и/или национальных традиций.

Рассмотрю несколько примеров.
Ликийский язык был распространен на территории юга Малой Азии в античные времена. Выходцы из Ликии занимали видное место в политике, торговле, искусстве Средиземноморья эллинистического времени. Тем не менее язык был вытеснен греческим в ходе естественных прото-глобализационных процессов и фактически исчез к началу нашей эры. Привело ли это к слому образа жизни ликийцев, к обеднению их культуры, к огрубению нравов? Нет, нет и нет, т.к. ликийцы еще задолго до этого переняли образ жизни греков, пользовались греческим пантеоном богов. Древнеримский ученый Страбон, автор "Географии", даже специально отмечал, что "ликийцы вели жизнь людей цивилизованных и благоразумных" и продолжали вести ее много веков спустя: даже во время кризиса III века Ликия оставалась сравнительно благополучным регионом Римской империи, а еще позже Ликия послужила родиной нескольких христианских святых. Таким образом, преобладание греческого не привело к культурному обеднению региона, как следствие, влияние греческих правителей, увлеченных идеями Александра Македонского о создании наднациональной культуры и/или империи, торговцев, ораторов, авторов трагедий в рамках выбранной шкалы оценок мы можем считать по меньшей мере неотрицательным.

В свою очередь упомянутый труд Страбона является основным источником информации по географии всего древнего мира. Знакомство с ним - альфа-действие историков, археологов, географов, нумизматов и пр. Однако повсеместное изучение энциклопедии Страбона на языке оригинала сопряжено с очевидными трудностями, в то же время благодаря работе переводчиков с "Географией" могут познакомиться жители России, Англии, Ирана, Китая... Таким образом, любая переводческая деятельность, адресованная тем, кто готов воспринять ее, сама по себе приводит к увеличению информации. Снова "плюс".

Сложнее дать оценку в том случае, когда результатом миссионерской или просветительской деятельности становится слом существовавших устоев и разложение традиционных общественных связей. Однако и в этом случае нет смысла считать активистов "отрицательными" персонажами: любая, сколько-нибудь сильная культура способна выстоять против любого воздействия извне (навязывания новой религии, знакомства с литературными произведения, акцентуализирующими "безнравственность" по меркам данной культуры, предложением нового алфавита, музыкальных инструментов, архитектурных ордеров). Если культура (язык, традиции) уступает свои позиции или вовсе исчезает, значит, ее базисы слабы как с точки зрения количества информации, так и с точки зрения ее качества. Судьба подобной культуры не может вызывать сожаления - она исчезла бы в любом случае. Тем любопытнее примеры успешного ренессанса. Так, корнский язык считался вымершим к концу XIX века. Тем не менее, некие фундаментальные (в том числе географические) свойства физического и культурного пространства юго-запада Великобритании - и, предположительно, только(!) они - привели к тому, что этот язык возродился в конце XX века, причем если поначалу возрождение языка было чем-то вроде хобби или очень узкой молодежной субкультуры, то сегодня существует "Википедия" на корнском. Тем не менее, эмоциональный подход не позволяет оценить достижения последних лет сугубо положительно: культурный рост означает рост самосознания, который в свою очередь традиционно означает растущую по экспоненте самоидентификацию и борьбу за свои права, в том политическую и даже вооруженную. Только подсчет количества информации (которое, очевидно, выросло с возрождением языка и появлением его носителей) позволяет дать математически объективную оценку. Именно поэтому усилия корнуолльских филологов, переводчиков и краеведов можно оценить положительно.

Любопытно, что подобное возрождение не состоялось у куда более мощных культур и исторических феноменов. В истории так и не возникли Неовизантия или Новая империя инков, хотя физико-географические условия почти не изменились. Вероятно, сами языки этих народов утратили (или не имели вовсе) экспансионистских или "самоподдерживающих" черт. Как первые, так и вторые порой встречаются у небольших этносов.

Также положительно можно оценить деятельность русинских культурных деятелей. Русины, признанные этническим меньшинством сразу в нескольких странах, нигде не образуют сколько-нибудь значительных общин; само число русинов невелико - несколько десятков тысяч человек, причем существующих в условиях довольно агрессивного (до недавнего времени - в переносном, а теперь и в буквальном смысле) окружения: язык венгров не имеет ничего общего с русинским, носители украинского языка могут испытывать неприязнь к русином в силу их традиционного русофильства, гос.поддержка меньшинства в Румынии и Словакии незначительна. Деятельность русинской интеллигенции направлено не на размытие чужой культурной или национальной идентичности (что было характерно в разное время для арабов, испанцев и даже американцев(!), славящихся своей декларируемой политкорректностью), а на сохранение своего собственного "места под солнцем". При общении с русинами не возникало ощущения, что они боятся влияния "бездуховного запада".

Даже поверхностное рассмотрение движений за автономию и откровенно сепаратистских выступлений, а также различных артефактных социумов (вроде бурской общины Орания в Южной Африке) позволяет сделать вывод о том, что сегодня культурная идентичность успешно консервируется и/или развивается либо в мультикультурных центрах (например, в мегалополисы) и в т.н. "медвежьих углах" - изолированных физически (реже ментально) регионах. Обитатели подобных районов традиционно настороженно или враждебно относятся к любому давлению извне - политическому, религиозному, культурному. Ассимиляция подобных сообществ неизбежна (невозможно сколь угодно долго противостоять глобализации), однако разумная ассимиляция (т.е. с сохранением и даже увеличением объема информации) возможна. В качестве примера можно привезти национальную и региональную политику в европейской части РСФСР. Однако в истории гораздо чаще встречались примеры неразумной ассимиляции; в таких случаях районы-"медвежьи углы" превращались из живых колоритных регионов в статичные музеи или лишенные уникальных черт части однородного окружающего пространства (так случилось с Каппадокией). Однако подобная - вредная, "отрицательная" - ассимиляция является следствием действий не учителей иностранных языков или миссионеров, но тенденциозных, даже радикальных политиков. Оценка их деятельности - вне рамок данного задания.